Вторая статья из серии о неолиберализме посвящена трансформациям этого «всепобеждающего учения» на постсоветском пространстве. Деятельность отдельных его представителей в странах бывшего СССР наглядно демонстрирует, что мировой неолиберализм обречён. Он не только не отвечает запросам современной мировой системы – сами неолибералы бессмысленны в своем существовании.
Российские неолибералы и революция: идейное вырождение
Доморощенные неолибералы стали основной группой, причастной к развалу Советского Союза. Команда Егора Гайдара не только разрушила страну в интересах западных неолибералов, но и в значительной степени присвоила себе ее экономический базис, приватизированный в интересах отдельных кланов. Однако после прихода к власти Владимира Путина наиболее одиозные неолибералы были серьезно оттеснены от возможностей дальнейшего присвоения экономических активов России, в том числе двое из главных приватизаторов — Борис Березовский и Михаил Ходорковский. Именно после своих неудач неолибералы стали ждать революции, чтобы восстановить былые позиции, ведь в прошлом десятилетии неолиберальные «цветные» революции на постсоветском пространстве были инициированы на Украине, в Грузии, Киргизии. Два олигарха — беглый и заключенный — стали воплощением борьбы неолибералов против «кровавого режима». Однако Борис Березовский, изрядно потеряв свои активы, умер, так и не дождавшись революции, а с Ходорковским в тюрьме случился неожиданный «левый поворот», слабо согласующийся с неолиберальной картиной мира.
Образы «революционных олигархов», безусловно, напоминают о деталях биографии русского революционера на все времена – Владимира Ленина, который сначала был отправлен за революционную деятельность в Сибирь, а затем замышлял очередную русскую революцию, находясь в эмиграции. На эксплуатацию этого образа работала и прошлогодняя история с эмиграцией бывшего ректора Российской экономической школы Сергея Гуриева, который готовил идеологическую основу для неолиберальной революции в России, выступив одним из авторов программы «тарана» этой революции — блогера Алексея Навального.
Однако, в отличие от конъюнктурщика Гуриева, чьи писания основаны на проповедуемой неолибералами крайне сомнительной корреляции между свободой рынков и демократий, Ильич был действительно крупным мыслителем и политиком-практиком. Ленин не только смог разработать идеологическую базу, ставшую основой для трансформации всей мировой капиталистической системы после 1917 года, но и заложить основы той российской государственности, которая благополучно продолжает существовать и сейчас, несмотря на развал СССР; да и постсоветское пространство – это вполне ощутимая реальность.
Справедливости ради надо признать, что Ленин двигался методом проб и ошибок. Вспоминается один рассказ либо анекдот, что якобы за неделю до Февральской революции в России Ленин за кружкой пива в швейцарском кафе говорил одному юному социал-демократу: мы, старики, уже, конечно, не увидим революции, а вам, может быть, повезет. А всего через несколько месяцев Ильич писал в знаменитом шалаше работу «Государство и революция», где прогнозировал, что революция отменит государство, хотя еще через несколько месяцев ему же это государство пришлось строить заново.
Ожидать от Сергея Гуриева написания 55 томов сочинений вряд ли стоит — в сравнении с Лениным Гуриев и иже с ним — это обычные идеологические пигмеи. Скорее, за поведением Гуриева сквозит типичная схема действий российского неолиберала, его повседневный алгоритм поведения. Сначала – как следует погреть руки на благоприятной конъюнктуре (вспомним, в каком фаворе у властей Российская экономическая школа была в годы президентства Медведева). Затем — объявить во всеуслышанье, что любая попытка выяснить чистоплотность его деятельности — это политическое преследование (в данном случае речь идет об участии Гуриева в «деле Ходорковского»). Наконец – найти тихую гавань в Европе, откуда можно продолжать «оппозиционную деятельность» (вспомним видеоконференцию Гуриева в Москве в отеле «Ритц-Карлтон с презентацией программы Навального).
Ну а цену практической деятельности неолиберальных экономистов можно наглядно наблюдать по тому коллапсу, в который уже два месяца сваливается хозяйство Украины при новом министре экономики Павле Шеремете, многократном лауреате международных экономических институтов и не менее видном «институционалисте», чем Гуриев. В подтверждение его недюжинных талантов в экономике можно привести всего одно высказывание: в качестве метода решения проблем экономики промышленного востока страны Шеремет не так давно пообещал «больше любить Донбасс».
«Маяк» грузинского неолиберализма
Не менее показательным примером деградации постсоветских неолиберальных элит является экс-президент Грузии Михаил Саакашвили. Получив образование в США, он наивно полагал, что сможет оставаться самым последовательным неолибералом – более того, станет сакральным символом неолиберализма на всем постсоветском пространстве. Видимо, Саакашвили в американских университетах не читал работ классика немецкой социологии Макса Вебера, а если и читал, то не понял, если рассчитывал, что в пространстве авторитарной политической культуры Закавказья можно реализовать гражданскую неолиберальную легитимность. Пребывание радикального неолиберала в таком пространстве рано или поздно должно было привести к когнитивному диссонансу, что, видимо, быстро сказалось на ментальном состоянии экс-главы Грузии, для которого абсолютной нормой поведения было поливать своих оппонентов грязью, лицемерить, передергивать факты и совершать недаекватные действия типа поедания собственного галстука.
Склонность Саакашвили к истерии использовали неолибералы на Западе, подтолкнув его к фатальной ошибке 08.08.08. Саакашвили собственными руками кинул грузинских солдат под российские танки, после чего неолиберальные элиты предсказуемо сделали виноватой Россию. Однако даже те, кто с пеной у рта защищал Саакашвили после его прихода к власти, сегодня сами признают, что он деградировал и в конце своего срока стал, как и следовало ожидать, обычным для Кавказа авторитарным правителем.
Однако в случае с Грузией времен Саакашвили дело не только в авторитарной политической культуре и доминирующей в определенной части грузинской элиты модели поведения. Деятельность Саакашвили – это некое отложенное продолжение политики, которая велась в отношении к Грузии в советский период. Она заключалось в том, что Грузию просто заливали деньгами – сначала потому, что в союзном руководстве были грузины, а потом по принципу как бы чего не вышло. Как известно, после разоблачения культа личности Сталина в хрущевском докладе на ХХ партсъезде, в Тбилиси немедленно вышли на улицу студенты с протестом против очернения светлого образа товарища Сталина, причем одним из организаторов был будущий первый президент страны Звиад Гамсахурдиа.
Последние советские десятилетия Грузия являла всему Советскому Союзу образец показного потребления и гигантомании. Только один показательный пример: в большом грузинском селе Ланчхути была футбольная команда «Гурия», которая играла на 20-тысячном стадионе и однажды даже пробилась в высшую лигу союзного чемпионата. Олимпийские 50-метровые бассейны в грузинских селах тоже были не редкость. Склонность к мегаломании никуда не делать и после распада Союза: при Саакашвили в Кутаиси построили монументальное здание парламента, которое, как тут же выяснилось, совершенно непригодно к эксплуатации. Только деньги теперь давал не союзный центр, а заокеанские друзья: когда денежный поток из Москвы кончился, грузинская элита, привыкшая к показным излишествам, просто озаботилась поиском нового источника, который залил бы страну деньгами. Другое дело, что тут, как обычно, история повторилась дважды: как трагедия (развал в Грузии в 90-х годах действительно был ужасающий) и как фарс (правление Саакашвили, которое изобиловало курьезами типа поощрения развития крокодиловодства), и здесь можно только посочувствовать грузинскому народу.
Совершенно неудивительно, что после правления Саакашвили первыми шагами новой грузинской власти стало налаживание традиционных экономических связей с Россией, без которых благополучие этой страны просто невозможно, ведь американские неолибералы не стали строить в Грузии ни бассейнов, ни стадионов. Деньги доставались в основном элите, а страну без зазрения совести загнали в кабалу кредитов — достаточно посмотреть на изменение соотношения ВВП Грузии и внешнего долга за время правления Саакашвили (с 2003 по 2013 годы внешний долг страны вырос в 2,6 раза, а в начале 2012 года составлял почти 78% реального ВВП). Производство фактически развалилось, а рынки были завалены дешевыми турецкими товарами. Это при интернациональном «совке» Грузия была лелеемым советским курортом, а для западных неолибиралов это очередная «банановая республика», беспринципно «кинуть» которую — их священный долг.
После того, как Грузию механически попытались вытащить из постсоветского пространства, грузинских интеллектуалов стали охватывать сильные фрустрации. Конечно, подсознательно они прекрасно понимают свои ошибки, но признаться в этом явно не в состоянии. Неолиберальные грузинские интеллектуалы переосмысливают историю, пытаясь максимально дискредитировать все, что связано с советским прошлым. Однако им никуда не деться от того обстоятельства, что грузинская элита активно участвовала в построении советского прошлого при поддержке грузинского народа. И если вырезать из истории Сталина, Берию, Орджоникидзе и других «замечательных грузин», то история Грузии ХХ века фактически окажется большим белым пятном.
Балтийский путь для Украины
То же самое можно сказать и об украинских националистических неолиберальных элитах, для которых чрезвычайно характерны поиски в истории доказательств исключительности и древности украинской нации. В принципе, подобная мифология вполне полезна для конструирования национального самосознания независимых постсоветских государств, однако нельзя забывать, что абсолютно все страны и нации постсоветского пространства окончательно были сформированы только в результате советского интернационального эксперимента. Их национальные истории писались в советских научных заведениях, национальное самосознание выковывалось на принципах интернационализма в образовательных системах республик и автономий. Что, например, делать с Хрущевым, Брежневым и прочими представителями «днепропетровского клана», которые принимали самое активное участие в реализации советского эксперимента?
Последние два десятилетия главной задачей западных неолибералов было клонирование себе подобных на Украине. Американский геополитик Збигнев Бжезинский открыто писал в своих работах о необходимости раздела Украины на западную и восточную части с целью геополитического сдерживания России. Точно так же другой, не менее скандальный американский ученый Самуил Хантингтон очень красочно описывал культурно-конфессиональный раскол Украины. За последние 20 лет тысячи (а возможно, и десятки тысяч) молодых украинцев так или иначе участвовали в различных проектах западных неправительственных организаций. Эти на первый взгляд совершенно безобидные мероприятия с помощью манипуляционных технологий на ментальном уровне конструировали раскол между западной и восточной частями Украины. Итог воспроизводства неолиберальных групп очевиден: нынешний гражданский и политический раскол Украины есть прямое следствие воспроизводства неолиберальных элит.
Проводником «евроинтеграции» Украины должны были стать страны Прибалтики как пример успеха европейского пути на постсоветском пространстве. Однако и эта витрина «успешной» евроинтеграции была достаточно бледной, ведь из «совка» Прибалтика очутилась в «ЕСовке». Жизнь за шенгенским забором оказалась совершенно другой — не той, на которую рассчитывали местные неолибералы первого, еще номенклатурного призыва.
Идеологи евроинтеграции изначально не слишком скрывали, что ждет Прибалтику в «дружной семье» европейских народов. Когда в Эстонию в начале девяностых приехали Эксперты Всемирного Банка, они сообщили: университеты можете закрывать уже сейчас, они вам скоро уже не понадобятся. Это, безусловно, было преувеличением, но после резкого разрыва с постсоветской экономической системой промышленное производство в Прибалтике резко сократилось, фактически треть населения бывших советских республик уехало в «большую» Европу, а новые рынки были завалены недешевыми европейскими товарами. В итоге нынешним прибалтийским интеллектуалам очень трудно осознать, почему в пресловутом «совке» Прибалтика была витриной советского интернационального социализма, а в нынешней ситуации стали никому не нужным периферийным захолустьем Европы. Подобная судьба, очевидно, ждала и Украину – с той лишь поправкой, что даже формально этой стране было не суждено стать членом Евросоюза.
Лакмусовой бумажкой для неолибералов в Прибалтике, на Украине, да и во всем мире стало отношение к итогам Великой Отечественной войны. Примечательно, что на фоне событий на Украине более значимым торжеством в Западной Европе оказалась победа бородатой Кончиты, а не День Победы над фашизмом. Способны ли неолибералы ответить на вопрос, что было бы с Европой, да и со всей мировой системой, если ли бы главным союзником Запада, с которым он праздновал победу 9 мая 1945 года в Берлине, не был советский интернационал? Именно идеология солидарности советского интернационала стала главным фактором спасения Европы от коричневой чумы ХХ века, но отличительной, родовой чертой неолиберализма является то, что подобную идеологию солидарности он создать просто неспособен. Поэтому неолибералы обречены оставаться «отрыжкой» российской политической системы, да и сам мировой неолиберализм обречён – вопрос только в сроках окончательного ухода этой вредоносной идеологии в небытие.